"Вокруг да около" (Записки Дана Марковича)

.................................................
(Закончен 7.6.1995 г.)


- Меня все меньше волнует то, что называют жизнью. Это вовсе не она, а жалкая действительность. Чувствуете разницу?.. - спрашивает Аркадий. - Смотрите, кругом смута, все разворочено и разворовано, толпы без дела и крова, кто в истерике бьется - нет еды, кто в отчаянии руки ломает - родину отняли... Я от этого устал, и не приемлю больше - это не жизнь. Вот моя кухня, вы сидите, на плите еще что-то бурчит, в задней комнате для души припасено - вот жизнь! Мы хорошо живем - у нас плов!
Баранью косточку Аркадию подарил один эстонец, привез издалека мешок костей и продавал чертовски дорого. Марк ему пару слов по- ихнему, вспомнил детство, Аркадий же уставился на кусочек мяса, висевший на кривом ребре.
- Вытта, - говорит эстонец, - это пота-а-рок...
Вокруг мяса навертели риса, моркови, лука, и постепенно, сидя на тесной кухоньке, пьянели от запахов. Аркадий снова про теорию, что запах все решает, и про ту свою особу... Наконец, поставили миску на стол, ели, конечно, с хлебом, плов слабоват для русской души.
- Мне эти общие планы, перспективы, история, власть - надоели смертельно; я старый человек, меня всегда вовлекали - скажи, скажи... Вот я и говорю - "идите вы..." Ведь что произошло: сидели на вековой льдине, и вдруг - лед тронулся, господа... трещины спереди, сзади, сбоку, и мы плывем, плывем! Это хорошо! Что мы должны? Во-первых, развести огонь, чтобы самим стало светло, тепло, во-вторых, заняться любимым делом, всем бездельникам на страх и зависть... в-третьих? - бросать бутылки в океан, запечатанные, с записками, так всегда делали умные люди, когда терпели крушение. Нам уже не помочь, но мы сами еще кое-кому так проясним мозги... Ведь что-то узнали, успели понять!.. И последнее, в-четвертых, да?.. - умереть не слишком трусливо. Мир идет не туда? Ну, и черт с ним, но пока мы живы... и, может, все-таки эти странные мутанты... или юродивые? почему-то выживающие, каким-то чудом перевесят?..
Аркадий знал, что делать и не боялся крупных неприятностей - ураганов, наводнений, стрельбы - "отбоялся" - он говорил, но... слаб человек, бледнел от стуков в дверь, от вида управдомов и секретарш, дворников и продавщиц.
- Мелкая гадость меня доконает, какой-нибудь крошка-микрофончик... или дама в ЖЭКе крикнет -"квартиру отниму!" Эт-то опасно. Всю жизнь готовлюсь получше умереть, и нет уверенности, что подготовился.
- Родился, и тут же готовиться обратно? К чему тогда вся затея? - спрашивает Марк с иронией, но всерьез.
- Масштаб! В течение жизни мы в силах что-то изменить, повернуть, иногда даже на равных со случаем! А вот в конце избежать нет сил - берут и запихивают в духоту, как негодного петуха. Чрезвычайное событие! Могу сравнить только с рождением. Вот вам две опорные точки, отсюда и масштаб. Главное - сохранить масштаб!.. Да, забыл... еще про этот зен... - Аркадий сгребает остатки плова.
- Удался плов. Тут важно пламя... Так вот: встретишь учителя - убей учителя! И даже круче: встретишь Будду, и его самого - убей!
Марка покоробило, но он и виду не подал. Современный человек все может сказать, и выслушать.
- Не знаю... - он уклончиво, чтобы показать объективность. - И как это у них практически?
- У каждого по-своему, думаю.

13

- Почему вы так мало говорите о работе? - спрашивает Аркадий, - как ваши дела?
- Ничего дела.
- Знаете, мистер "ничего", так долго не бывает, чтобы все ничего.
И все, кто ни спрашивал, получали в ответ - "ничего". На деле же многое происходило, но медленно, со страшным скрипом, и постоянно кто-то его обгоняет, то один журнал, то другой... Только собрался разобраться, что за шипы такие, которыми его вещество впивается намертво, не отдерешь, только взялся, несут журнал - сделано, говорят, знаем уже... И так все время. Получается, будто стоишь в стороне и наблюдаешь, как здоровые мужики тянут рояль на шестой этаж. Хочешь руки приложить, а тебе места нет... Хотя, со стороны глядя, работа у него просто кипит, каждый день догадки, отгадки, много удовольствия от деталей, и мрачность его проявляется только к вечеру, когда он, вымотанный, идет домой - "ну, ничего, решительно ничего крупного не обнаружено!" VIS VITALIS по-прежнему скрывается, то мельком покажется с какой-нибудь интересной молекулой в обнимку, то растает в толпе малозначительных частиц.
А дома разговор с Аркадием, у которого крупная проблема почти решена.
- Тут и сомнений нет! - говорит старик, - мне совершенно ясно, как память связана с нуклеиновыми кислотами.
От таких замшелых выводов юноше становится тошно, хотя он и сочувствует старому дилетанту. Он видит себя копошащимся у подножия, не в силах взлететь туда, где простор! В том, что такое пространство существует, он не сомневается. И карабкается по крутой лестнице со слепыми фанерными окнами, мимо обшарпанных дверей... И в изнеможении бросается на свой диванчик. Он чувствует, что впрягся в огромный воз и тянет его с сотнями таких же бедолаг по ухабистой дороге. Он не боится никакого труда, привык к бессмысленным тратам сил и не замечает их... но вот то, что со всеми вместе... "А ты не знал?.. Думал, оторвусь, уйду ввысь... или найду укромный уголок... Не получается, бегу со всеми. А я хочу один..."
ХОЧУ ОДИН - мелькнули в нем слова. Он повторил их шепотом, потом вслух - запечатлел. Теперь уж не уйдешь, не открестишься. Хочу один - перед делом, небом, хотите-верите - перед Богом: со своим вопросом, пусть безнадежно, но - ОДИН.

......................
Вроде по голландским мотивам, а подвал родной, из повести "ЛЧК"
Интересна была такая "облегченная техника лессировок", когда не холст, а темная бумага, не свинцовые белила, а цинковые на клее ПВА, и не прозрачное масло, а простая советская акварель. Было интересно. Но быстро надоело. Или черная бумага кончилась... уже не помню...